Висящая зеленая селедка

Подобных загадок я не люблю. Скучно. А вот загадки, разгадке в принципе поддающиеся, хоть (и даже особенно) не сразу, — это другое дело. Я скажу больше: любое произведение искусства, из какого жанра и вида не возьми, просто обязано быть загадкой. Иначе это не произведение искусства, а в лучшем случае — его копия или стилизация под него. Ибо открытие бывает один только раз, — что отлично выражено в максиме про изобретение велосипеда, — и как искусно ни повторяй однажды открытое, — на этом можно сделать имя, сделать деньги, — но художником не станешь никогда. Больше того: варьируя и перепевая даже собственное подлинное открытие, постепенно художником быть перестаешь. Помню, как пару десятков лет назад в Москву, в Пушкинский, привезли огромную выставку Марка Шагала. Отстояв несколько часов, я попал на нее, и нет слов рассказать, насколько разочаровался в Шагале: вслед за парой первых залов, полных открытиями (хорошо знакомыми по репродукциям), зал за залом пошли автореплики и перепевы. Конечно, я внутренне Шагала оправдал вполне: надо ж ему было в Парижской эмиграции с чего-то жить, не таксистом же, право, работать, — однако…
В общем, самое главное — произведение искусства просто обязано удивить. Иной раз удивление бывает очень глубоким и преследует тебя всю жизнь, — как, например, от поэм Гомера, «Дон Кихота» или «Мастера и Маргариты» Булгакова. Иногда — мгновенным, но все-таки настоящим: вызывающим искреннюю улыбку радости или даже какое-нибудь междометие вслух. Искусство фотографическое в этом смысле, возможно, по своей натуре склонно к удивлениям маленьким, — впрочем, точно сказать я не берусь, потому что по сравнению с литературой или, скажем, скульптурой, оно еще на удивление молодо, так что не исключено, что у него все впереди. Оно уже и сегодня дало несколько примеров удивления глубокого, — когда не удовлетворяешься первой радостью удивления при знакомстве, а хочется повесить снимок на стену и извлекать из него все новые и новые, всё более глубокие, степени удивления.
Но, в сущности, от нас глубина удивления, которую мы выставляем на суд публики, зависит не слишком сильно, во всяком случае, если мы не пренебрегаем трудом: это — результат таланта и прожитой судьбы. Однако вещь без удивления вообще просто недостойна демонстрации — хоть даже собственной жене. Помнится, великий Сергей Эйзенштейн, в ту пору еще кино не снимавший, а ставивший театральные спектакли, сочинил термин «монтаж аттракционов». Я долго думал над тем, что сей термин значит, пока не догадался: в любом хорошем произведении продолжающегося (литература, театр, кино) искусства каждый законченный эпизод должен нести в себе элемент удивления: формой ли, сюжетом, словцом… Был какой-то очень давний фильм, из которого я запомнил только одно: герой спит где-то в тропиках, под москитной сеткой; звонит будильник, и герой останавливает его прямо сквозь ткань сетки… Аттракцион и, увы, — кажется, в том фильме единственный.
Фотография — если не касаться серий и специально сделанных альбомов, которые, впрочем, «продолжающимся искусством» я рискну назвать только в очень и очень редких случаях (чаще всего — это формальная пристыковка, объединенная не художественной идеей, но местом или, скажем, временем съемки, изредка — ее объектом), — фотография не может быть «монтажом» аттракционов. Тем более требовательно мы обязаны относиться к тому, чтобы каждый снимок был аттракционом наверняка. Очень везет, когда зерном аттракциона, обычно глубокого, оказывается невероятно пронзительный взгляд портретируемого или застигнутое невероятное событие, лучше всего — содержащее эмоции его свидетелей. Но везет не часто, и порой приходится либо придумывать аттракцион за счет, например, какого-нибудь очень редкого или могучего объектива, какого-нибудь монокля или макро 5 : 1. Или — ракурса. Но такие, придуманные, удивления в большинстве случаев напоминают зеленую пищащую селедку. А чтобы была не селедка, надо стараться видеть вокруг удивительное. Ну, как минимум, — удивляющее тебя: тогда есть шансы (зависящие от того, с каким количеством людей ты находишься в резонансе, — и вот это уже от тебя не зависит), что удивятся и зрители.
Мысли мои, в общем, не слишком свежи (особенно если учесть приведенного в пример Эйзенштейна с его девяностолетней давности термином), однако, похоже, обретают сегодня особую важность и остроту, и вот почему. Прежде произвести какой-нибудь артефакт было долго, трудно и дорого. Художники прошлого частенько сами растирали краску, купить холст даже Рембранту было не пустяк… А учеба! Поэтому они брались непосредственно за дело, во-первых, после долгих обдумываний, во-вторых — в реальной надежде, что произведение кому-то понадобится, как-то окупит немалые первоначальные расходы. Да даже и в фотографии еще два-три десятка лет назад редко кто мог позволить себе настоящую камеру, хорошие объективы, правильную проявку, печать… Все это, с одной стороны, заставляло фотографа задуматься, прежде чем нажать на спуск, с другой — уже самим фактом дороговизны вызывало у зрителя заведомое уважение к произведению. Сегодня же почти в любом виде искусства, кроме, разве, скульптуры (и то -- то тут, то там появляются сообщения о трехмерных принтерах, один из таких я даже видел вживую и немного с ним играл), сегодня затраты на производство той же фотографии падают просто экспоненциально и оказываются по карману практически каждому. Дальше: мир сузился до размеров средневековой деревни: слетать куда-нибудь в Гималаи становится довольно легким предприятием, не требующим двух-трех лет времени и отряда в полсотни человек. А полиграфия… А интернет! Сейчас, если кому не лень, можно познакомиться практически со всем классическим наследием прошлого, хотя бы, что называется, в репродукции, и с тем, над чем сегодня работают признанные художники. И вот эта доступность и техники, и образцов для подражания вызвала такое количество частенько очень мастерски сделанных вещиц, что от них просто ломится даже безразмерный интернет! Где-то, я слышал, есть русский сайт поэтов, куда набито столько образцов их творчества, что, чтоб их даже бегло прочесть, понадобились бы месяцы. И кто, интересно, кроме как по принципу «каждый — свое», способен на такие подвиги? А семейные видеофильмы? Я замечал, что даже у авторов чаще всего не хватает терпения даже один раз просмотреть их с начала и до конца. Многочисленные пользователи многочисленных же фотографических сайтов то и дело приглашают «в друзья» довольно случайных соседей, чтобы хоть кто-нибудь глянул на плоды их творчества.