Я почему то запомнил давний,
в детстве еще услышанный от отца
анекдот его гимназических,
дореволюционных лет. Один человек
задает другому загадку:
— Отгадай загадку. Что это такое:
зеленая, висит и пищит.
Тот мучительно думает, потом
отвечает:
— Не знаю.
— Эх, ты! Это же селедка!
— А почему — зеленая.
— А я ее покрасил.
— А почему — висит.
— А я ее повесил.
— А почему пищит то.!
— А это — чтоб ты не догадался…
32 D
IGITAL
C
AMERA
P
HOTO
& V
IDEO
|
ИЮЛЬ АВГУСТ
2008
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
Висящ
ая
зеленая
селедка
ТЕКСТ И ФОТО: ЕВГЕНИЙ КОЗЛОВСКИЙ (EKOZL@EKOZL.RU)
П
одобных загадок я не люблю. Скучно. А вот загадки,
разгадке в принципе поддающиеся, хоть (и даже
особенно) не сразу, — это другое дело. Я скажу
больше: любое произведение искусства, из какого жанра и
вида ни возьми, просто обязано быть загадкой. Иначе это
не произведение искусства, а в лучшем случае — его копия
или стилизация под него. Ибо открытие бывает один толь
ко раз, — что отлично выражено в максиме про изобрете
ние велосипеда, — и как искусно ни повторяй однажды от
крытое, — на этом можно сделать имя, сделать деньги, —
но художником не станешь никогда. Больше того: варьируя
и перепевая даже собственное подлинное открытие, посте
пенно художником быть перестаешь. Помню, как пару де
сятков лет назад в Москву, в Пушкинский, привезли огром
ную выставку Марка Шагала. Отстояв несколько часов,
я попал на нее, и нет слов рассказать, насколько разочаро
вался в Шагале: вслед за парой первых залов, полных от
крытиями (хорошо знакомыми по репродукциям), зал за за
лом пошли автореплики и перепевы. Конечно, я внутренне
Шагала оправдал вполне: надо ж ему было в парижской
эмиграции с чего то жить, не таксистом же, право, рабо
тать, — однако…
В общем, самое главное — произведение искусства
просто обязано удивить. Иной раз удивление бывает очень
глубоким и преследует тебя всю жизнь — как, например, от
поэм Гомера, «Дон Кихота» или «Мастера и Маргариты»
Булгакова. Иногда — мгновенным, но все таки настоящим,
вызывающим искреннюю улыбку радости или даже какое
нибудь междометие вслух. Искусство фотографическое в
этом смысле, возможно, по своей натуре склонно к удивле
ниям маленьким — впрочем, точно сказать я не берусь, по
тому что по сравнению с литературой или, скажем, скульп
турой, оно еще на удивление молодо, так что не исключе
но, что у него все впереди. Оно уже и сегодня дало несколь
ко примеров удивления глубокого, когда не удовлетворя
ешься первой радостью удивления при знакомстве, а хо
чется повесить снимок на стену и извлекать из него все но
вые и новые, все более глубокие, степени удивления.
Но, в сущности, от нас глубина удивления, которую мы
выставляем на суд публики, зависит не слишком сильно, во
всяком случае, если мы не пренебрегаем трудом: это — ре
зультат таланта и прожитой судьбы. Однако вещь без удив
ления вообще просто недостойна демонстрации — хоть да
же собственной жене. Помнится, великий Сергей Эйзенш
тейн, в ту пору еще кино не снимавший, а ставивший теат
ральные спектакли, сочинил термин «монтаж аттракцио
нов». Я долго думал над тем, что сей термин значит, пока
не догадался: в любом хорошем произведении продолжаю
щегося (литература, театр, кино) искусства каждый закон
ченный эпизод должен нести в себе элемент удивления:
формой ли, сюжетом, словцом… Был какой то очень дав
ний фильм, из которого я запомнил только одно: герой спит
где то в тропиках, под москитной сеткой; звонит будильник,
и герой останавливает его прямо сквозь ткань сетки… Ат
тракцион и, увы, кажется, в том фильме единственный.
Фотография — если не касаться серий и специально
сделанных альбомов, которые, впрочем, «продолжающим
ся искусством» я рискну назвать только в очень и очень
редких случаях (чаще всего — это формальная пристыков
ка, объединенная не художественной идеей, но местом или,
скажем, временем съемки, изредка — ее объектом), — фо
тография не может быть «монтажом» аттракционов. Тем
более требовательно мы обязаны относиться к тому, чтобы
каждый снимок был аттракционом наверняка. Очень везет,
когда зерном аттракциона, обычно глубокого, оказывается
невероятно пронзительный взгляд портретируемого или
застигнутое невероятное событие, лучше всего — содер
жащее эмоции его свидетелей. Но везет не часто, и порой
приходится либо придумывать аттракцион за счет, напри
мер, какого нибудь очень редкого или могучего объектива,
какого нибудь монокля или макро 5 : 1. Или — ракурса. Но
такие, придуманные, удивления в большинстве случаев на
поминают зеленую пищащую селедку. А чтобы была не се
ледка, надо стараться видеть вокруг удивительное. Ну, как
минимум, удивляющее тебя: тогда есть шансы (зависящие
от того, с каким количеством людей ты находишься в резо
нансе, — и вот это уже от тебя не зависит), что удивятся
и зрители.
Мысли мои, в общем, не слишком свежи (особенно ес
ли учесть приведенного в пример Эйзенштейна с его девя
ностолетней давности термином), однако, похоже, обрета
ют сегодня особую важность и остроту, и вот почему. Преж
де произвести какой нибудь артефакт было долго, трудно и
дорого. Художники прошлого частенько сами растирали
краску, к упить холст даже Рембранту было не пустяк…
А учеба! Поэтому они брались непосредственно за дело,
во первых, после долгих обдумываний, во вторых — в ре
#Kozlovsky(C)(P).qxd 12.06.2008 12:55 Page 32
| Журнал Digital Camera Photo&Video | Номер 65 (Июль-август 2008) | Страница 32 | Версия страницы: HTML | JPEG | PDF |
